Год крысы. Видунья - Страница 81

К оглавлению

– Ну так вычти их и успокойся, – издевательски посоветовал Альк.

– Я и вычел! Из полутораста.

– Да я вовсе не это имела в виду! – возмутилась Рыска. – Нельзя же требовать с него золото из-за того, что он саврянин!

– Почему? – удивился вор.

– Потому что дело не в деньгах! Либо мы ему помогаем, либо нет, а за двадцать златов чистой совести не купить!

Альк с Жаром озадаченно переглянулись. Оба они знали уйму случаев, когда этот товар обходился много дешевле.

– Хорошо, и чего же ты тогда хочешь? – саркастически поинтересовался крыс.

– Да, – почесал в затылке вор, – я тоже как-то запутался.

– Пусть извинится! – выпалила девушка.

– За цвет волос?! – Альк возмутился больше, чем когда с него требовали денег. – Да ты, девка, совсем очумела! Может, еще за отсутствие сисек у тебя прощения просить? Или за наличие…

– Эгей! А наши-то мужички недалеко отбежали, – спохватился Жар. – Гляди, подсматривают за нами издали. Шушукаются.

– Шмальни в них стрелой, – раздраженно посоветовал крыс. – Хотя… Знаешь, зови-ка их назад!

– Зачем?!

– Пусть принесут лопаты и выкопают тушу.

– Ага, разбежались они нам копать. – Жар всмотрелся в кусты и презрительно сморкнулся. Весчане поспешили получше прикрыться ветками.

– Пообещай за труды шкуру. Тогда они никому о нас не расскажут – мол, сами собрались и упокоили зверюгу, храбрецы-удальцы. А иначе раззвонят на всю округу.

Парень скривился – ему совсем не хотелось иметь дело с этими подлецами, да еще одаривать их. Но уж больно завистливые и досадливые у них рожи, такие вмиг заложат.

– Эй, ребята! – с отвращением окликнул вор. – Подзаработать не хотите?

Весчане вернулись быстрее, чем если бы за ними гнался шош. Из промыслов у них в Шошенке только мародерство и было.

Выслушав дело, мужики радостно закивали. Один побежал в веску за лопатами, а двое сразу принялись за работу, пока рогатинами и руками. Собаки увивались рядом, помогая лапами; иногда увлекались, начинали теребить шоша за шкуру, но мигом огребали пинка и сочной ругани. Свое ж уже, жалко!

Друзья тем временем собрали разбросанное добро и навьючили на корову.

– Везучая ты скотина! – Жар подвесил печальной Милке торбу с зерном. Останки его коровы продолжали торчать из земли, как невиданное дерево с пегим бочкообразным стволом и пятью ветками.

– Поди хоть говядины из нее нарежь.

– На кой? По такой жаре далеко не увезем… если она уже не завонялась.

– Подкопти над костром. Нам все равно ждать, пока мужики шоша не обдерут.

– Зачем?

– А безоары?

– Да ну их, пусть тоже забирают, – отмахнулась Рыска, которой не терпелось отсюда убраться.

– Жирно им будет!

По мнению Жара, хуже упущенной выгоды была только выгода, ушедшая к врагу. Вор, не трогая поясного кинжала, вытащил откуда-то «пырку», короткий широкий нож с обоюдоострым лезвием, и неуверенно подступил к туше. Разделывать коров парню давненько не приходилось, но где находится самое сочное мясо, он помнил.

Ночь выдалась прохладной, и стухнуть корова не успела. Цвету, правда, все равно была неаппетитного, темно-багрового с толстыми жилами. Парень выискал в сосняке одинокий ореховый куст, обстругал пяток веток попрямее и, длинными полосами нанизав на них мясо, подвесил над разведенным Рыской костром.

Мужики, сглатывая слюни, вдвое азартнее налегли на принесенные лопаты. Небось и корову до последней жилочки оприходуют, как только опасные гости уберутся восвояси.

Наконец тушу, обвязанную веревкой, выволокли из ямы. Шош оказался величиной с медведя, разве что тело подлинней, а лапы покороче. И когтищи такие же, черно-желтые, с Рыскину ладонь. А уж зу-у-убы!

– Вырви себе на память.

– Не-е, – поежилась девушка. Эдакую гадость с собой таскать!

Зверя ободрали быстро, чулком, только с головой возникла заминка – там шкура приросла крепко, каждым волокном. Но мужики, не растерявшись, перерубили шею лопатой и торжественно поволокли «добычу» в веску.

Мясо хищника выглядело еще противнее старой говядины, почти черное.

– Давай, потроши, – невозмутимо поторопил Альк.

– Как хоть эти безоары выглядят? – Жар снова вытащил «пырку» и, подпиливая, вспорол шошу брюхо от паха до грудины. В разрез выпятился какой-то орган, раздутый и синюшный. Вор недоверчиво ткнул в него кончиком ножа, и желудок в тот же миг лопнул, обдав друзей брызгами и жутким зловонием. Содержимое кашей вытекло наружу и расползлось по земле, оставив посередке островок из полупереваренной человеческой кисти.

– Чтоб тебя! – Жар выронил нож и шарахнулся, Рыска поспешно закрылась рукавом.

– Вот почему он так вяло нападал. На полный-то живот.

– Вяло?! – Вор подобрал ветвистый сук и спихнул страшную находку в яму, с глаз долой.

– Мне говорили, что обычно жертва даже не успевает вскрикнуть. Шош хватает ее за голову, мгновенно прокусывая череп.

– Если б там голова лежала, я б, наверное, точно в обморок хлопнулась, – пробормотала девушка, продолжая завороженно таращиться на тушу.

– Целую голову шошу не проглотить, – заверил Альк. – От силы – кусок черепа с глазом. Или челюсть. Поковыряйся-ка там хорошенько…

Подсомлевшее тело глухо ударилось задом о землю.

– Я, пожалуй, посижу немножко, – еле выговорил вор. Запах жарящейся говядины теперь вызывал прямо противоположные чувства.

Ковыряться пришлось Рыске (впрочем, ей это было намного привычнее – на хуторе постоянно приходилось то птицу потрошить, то свиные и говяжьи кишки для колбас перемывать). Костей, к счастью, больше не попалось – видно, шош заглотил кисть первым куском, с голодухи. Безоары же оказались плоскими ноздреватыми камушками, будто слепленными из зеленого песка. Два размером со сливу и один поменьше.